Из иных больных жизнь колом не вышибешь.
Бывает, оперируешь такого, а всё прахом идёт: кровь свистит из всех дыр, ткани рвутся, в ране тесно, инструменты срываются.
Больной, тем временем, просыпается и норовит с операционного стола сбежать.
Его анестезиолог за ногу ловит в самый последний момент.
Такого натворишь в самом нутре организма – смотреть тошно!
Стыдливо прикроешь всю эту окрошку бледной кожей. Ушьёшь её особым подарочным вариантом косметического шва. Ушьёшь с молитвой, но без всякой надежды.
Гемостаз то на соплях, мозг – отёчен, крови потеряли полведра.
Глядь, а на следующий день этот болезный уже вдоль стеночке к сортиру пробирается, пряча сигарету в рукаве!
Да кури ты, дорогой, на здоровье, не таись! Я бы тебе и выпить налил ради такого счастливого случая, да у самого нет ни грамма. Не поднесли ещё.
Но есть больные противоположные.
Жизнь в них висит на ниточке. Только тронешь такого скальпелем или введёшь препарат, который мы уже сто лет не одной тысячи больных вводим, а он – abs!- и по нулям: ни пульса, ни дыхания, ни прочих признаков недавно ещё столь счастливой жизни. Умер, с дискуссионным прогнозом на оживление.
И что особенно печально – ничем эти больные до врачебного вмешательства, друг от друга не отличаются!
Жизнь некоторых наших нейрохирургических больных висит на тонкой силиконовой трубочке, диаметром со стержень разовой шариковой авторучки.
2.ГИДРОЦЕФАЛИЯ.
У многих больных с опухолями головного мозга развивается гидроцефалия.
В естественных полостях мозга начинает скапливаться излишнее количество жидкости - ликвора.
Маленькие эти полости (желудочки мозга) превращаются в раздутые водой болоны.
Постепенно давление жидкости в желудочках нарастает и начинает выдавливать мозг из черепа, как зубную пасту из тюбика.
В результате больные гибнут не от самой опухоли, а от избытка воды в полостях мозга.
Спасает этих людей немудреная операция.
С помощью системы тоненьких трубок и клапана (шунта), мы отводим избыток жидкости из мозга в брюшную полость больного. Вся эта система – под кожей. Она абсолютно незаметна и не доставляет никаких неудобств больному
Называется такая операция вентрикуло - перитонеальным шунтированием.
Особенно часто такие операции приходится делать детям.
Немудрёная, казалось бы вещь – шунт. Две трубочки, клапан, переходники. А сколько жизней спас!
Беда только в том, что жизнь большинства таких больных в дальнейшем полностью зависит от работы шунта.
Работает шунт - они здоровы.
Стоит возникнуть малейшей его дисфункции – все симптомы возвращаются: головная боль, рвота, судороги, кома.
Не успеем мы вовремя восстановить функцию шунта – смерть.
Вот так- то мы и подвешиваем жизнь больного на тонкую силиконовую трубочку.
3. АНДРЕЙ И КАТЯ.
У большинства таких больных шунты стоят, как влитые и работают хорошо, без сбоев.
Но у некоторых, таких, как наш Андрей и Катя, они выходят из строя регулярно.
Андрею было шесть лет, когда у него обнаружили гидроцефалию, обусловленную опухолью третьего желудочка.
Хрен его знает, что это за опухоль. За многие годы она почти не выросла. Специалисты различных мед. учреждений в России и за рубежом судили, рядили, но так и не пришли к какому- нибудь определённому выводу.
Только одно мнение было единодушным: удалять саму опухоль – безумие! Третий желудочек – очень скверная для вмешательства зона.
Решено было так и вести Андрея: на шунте и под пристальным наблюдением с контрольными МРТ головного мозга.
Катю мы первый раз прооперировали в пять лет. Удалили опухоль мозжечка. Но после этого нормальный отток ликвора от мозга не восстановился. Пришлось наложить всё тот же шунт.
И пошла писать губерния!
По разу в год, а то и чаще стали эти ребята поступать к нам наперегонки с отказавшими шунтами!
У Андрея, каждый «отказ» шунта вызывал стремительное ухудшение. Час- другой головных болей, рвота - и он уже в коме!
У Кати, всё протекало более мягко.
Она вдруг становилась грустной и начинала часто плакать. Делалась сонливой: рано ложилась спать, с трудом просыпалась.
5-6 дней такого состояния – и утром её уже не могли добудиться.
При этом – никаких нарушений дыхания, судорог. Полное впечатление спокойно спящего человека. Но – не добудиться!
Мамаша Кати впадала в панику от малейшего Катькиного зевка во внеурочное время.
Родители Кати провезли её по всем возможным клиникам России и зарубежья.
Два раза ей полностью заменяли шунтирующие системы на всё более современные и дорогие, травили химией и облучали остатки опухоли в её мозжечке.
В конце концов, с опухолью справились, но восстановить естественный отток ликвора так и не смогли.
И всякий раз, вернувшуюся из очередной Флориды, Катьку доставляли к нам, через некоторое время, в коме на заблёванном российском реамобиле.
Андрея врачи- родители за рубеж возить не могли и обходились отечественными средствами.
Так всё это тянулось на протяжении более десяти лет.
А потом Катя пропала на два года.
Оптимисты говорили мне: « Значит, всё хорошо! Иначе давно бы привезли со светомузыкой на «скорой»».
Пессимисты, напротив, отводили глаза и говорили: «Может быть, огорчать не хотят…».
И вот, в аккурат под Новый Год – привезли к нам долгожданную!
Привезли точно так, как и предполагали оптимисты – с сиреной, мигалками, грохотом и плачем Катькиной мамаши.
Срочно взяли Катю в операционную.
После операции говорю зарёванной Катиной маме:
-Вы, Людмила Петровна, чем дитя кормили? Она же на операционный стол вся не помещается! Ноги висят!
- Ой, и не говорите! Ей кто- то сказал, что, если она хочет хорошо выглядеть, надо или на десять килограммов похудеть, или на двадцать сантиметров подрасти. Так эта упёртая решила сразу двух зайцев убить: есть совсем перестала, а в рост пошла - как на дрожжах. За два года на полметра выросла!
- Так у нас тоже есть такой Гулливер! Вы Андрея Нифонтова знаете? Снова у нас лежит с прошлой недели.
- Нет, не припомню, что-то… А какой у него рост?
- Два метра восемнадцать сантиметров.
- А у Катьки моей – два ноль шесть! Ну, вот и хорошо! Будет нам жених. А то от моей дылды все ребята шарахаются!
И ведь, как в воду смотрела!
Пришли эти супчики в сознание, увидели друг друга, как в первый раз, ещё в реанимации и приключилась с ними любовь.
Как удивлённые инопланетяне бродили они парой по больнице, держась за руки. И головы их качались под самым потолком, как воздушные шарики на сквозняке.
Нас, старых врачей они терпели, молодых – игнорировали, на ретивых медсестёр смотрели с изумлением.
Тут же больничная общественность разделилась на две враждующие фанатские группы.
Одни говорили: «Совет им да любовь!», а другие шипели: «Ох, беда! Это кого ж они нарожают?».
Отношения же Кати и Андрея достигли такого сердечного согласия, что даже шунты у них стали отказывать одновременно.
Привезут Андрея, и мы уже знаем, что ни сегодня, так завтра привезут Катю. И наоборот.
Мамаши их стали смотреть на нас, как на сводников.
Оказалось, что ни потенциальная свекровь, ни возможная тёща, не желают иметь в родственниках больного человека с опухолью в голове и с краном на животе, как у самовара.
Только бабка Андрея, заслуженная подпольщица – чекистка, хрипло рявкнула, как то на мамашек:
-Дайте детям в счастье пожить, курицы! Они ведь оба в любой момент помереть могут! Вот тогда- то они вам перечить и не будут. Дождётесь!
Вот и в последний раз они поступили к нам почти одновременно. Лежали в соседних палатах, дверь в дверь, через больничный коридор.
На третий день своего пребывания в больнице пришёл ко мне очень злой Андрей:
-П.К! Нам с Катей предохраняться надо? Или – нет? У неё ведь и лучевая терапия была и химия. Меня тоже облучали один раз.
- Вы что, пряма сейчас и здесь этим заняться хотите? Боюсь, что в этом случае нам придётся сделать вам отметки в историях о нарушении больничного режима.
- Вы всё шутите! А я вас серьёзно спрашиваю! Мы ведь поженимся скоро.
- Во-первых, Андрей! Я не специалист в этом деле…
- Но по опыту своему, вы ведь…
- …А во- вторых, будь я специалистом - всё равно ничего бы тебе не сказал. Кате, когда это её заинтересует, специалисты всё расскажут. А уж там, она сама решит, что тебе говорить, а что - нет.
- Тут нам сёстры рассказали, что Наташа Залесова – родила! А у неё ведь такая же опухоль была, как у Кати. И лечение её так же!.
- Наташа нашего совета не спрашивала. Посоветовалась со священником в своей церкви и – вперёд, как в прорубь! Дурочка! Хорошо, что так всё кончилось. Мы ещё на свадьбе заметили, что беременная она.
Кстати, Андрей, ты знаешь, что тебе вызов пришёл из Москвы? Сделают тебе операцию, о которой я рассказывал. Если всё гладко пройдёт, сможешь жить без шунта!
- А Катя? Почему её в Москву не направляете?
-Советовались мы с Москвой… Кате такую операцию делать бессмысленно.
- Ну, так и я никуда не поеду!
Ушёл, грохнув дверью.
Ночью позвонил мне дежурный по отделению и сообщил, что Катя и Андрей исчезли.
Начали искать.
Налетели с воем родные обоих беглецов. Все службы города подняли на ноги.
Но, как говорится: «Поиски по горячим следам успеха не принесли».
А через сутки позвонила мне Андреева бабка- чекистка и захрипела в трубку:
- Дети у меня. Всё хорошо. Не беспокойтесь…
Говорю:
- Клара Готфридовна! Спасибо вам, конечно, но тут, того гляди, уголовное дело откроют. Мне, как свидетелю, теперь какие показания давать? Может быть, вам стоило позвонить - таки родителям Андрея?
- Это исключено!- прорычала в трубку чекистка и грохнула трубку на чёрные рога телефона а ля «нарком».
Отчётливо дохнуло на меня табачным перегаром «Беломора».
Вскоре беглецов нашли.
Как то очень быстро мамаша Кати свезла её на самолёте в далёкую страну и пристроила в дорогую суперклинику.
Там- то Катя и умерла.
Причина смерти, по рассказам матери Кати, показалась мне необычайно нелепой.
Возможно, Людмила Петровна, что- то не так поняла.
- Похоронить Катьку дороже обошлось, чем прооперировать.- плакала безутешная мать.- Оформление, гроб дубовый, потом - цинк… Перевозка самолётом…
Хмурый папа возразил:
- Что уж ты, мать! Похороны всё-таки – одни. А операций сколько было! И сколько бы их ещё наделали, не помри Катька.
Не ведаю, как о смерти Кати узнал Андрей.
Да и узнал ли?. Мы с ним об этом не говорили.
Вскоре после смерти Кати его привезли к нам в коме с плохо определяемыми признаками жизни.
Кома, судороги. Высокий мышечный тонус. Патологические стопные знаки – во всю Ивановскую. Помпа клапана – не прокачивается.
-Что ж,- говорю.- Готовьте операционную! И быстрее давайте!
Тут, кашлянув, вмешался Нифантий Мартемьянович:
- Постой! Ты что, ничего не видишь?
- А что тут особенно интересного можно увидеть, Фантик?!
Нифантий хмыкнул и поддел что- то в чёрных волосах, уже разросшихся на животе у Андрея:
- Нитка! Он, мерзавец, дренажную трубку прошил и перевязал!
Точно! В том месте, где под кожей живота проходила трубочка ликворошунтирующей системы, был наложен грубый шов.
Я срезал удавку.
Тут же заработала помпа клапанной системы.
Форсировано перекачали ликвор из головы в живот и уже через двадцать минут Андрей стал подавать признаки сознания.
Операцию отменили и через сутки, проведённые в реанимации на ИВЛ, Андрей был практически здоров.
По крайней мере, так казалось всякому, кто не знал всей его истории.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →