Феминистка и послеоперационный больной.
Одному нашему доктору благодарные пациенты (рабочая версия следствия) настучали по голове «тяжёлым металлическим предметом, предположительно - обрезком трубы». Предположение это ни подтвердить, ни опровергнуть: убивцев так и не нашли.
Прооперировали мы доктора: удалили отломки костей черепа, внедрившиеся в мозг, отмыли и отсосали из его повреждённой головы кашу, состоящую из смеси разбитого мозга и крови.
Оболочки мозга ушивать не стали и дыру в черепе – оставили незакрытой. Пусть, мол, мозги «дышат» и, ежели отекут и увеличатся в объёме, то будет им место, куда выбухать, не повреждаясь о кости.
«Декомпрессионная трепанация» это называется . Самая простая и отвратная операция в нейрохирургии. Но если о случаи этом напишут в газете, то непременно назовут это безобразие «филигранной операцией, исполненной виртуозом нейрохирургом».
Доктор этот волшебно поправился. Вернулся на работу. Под медицинской шапочкой дыры в черепе и пульсирующего мозга, прикрытого только кожей - не видно. Закрывать дыру доктор боится: он верит в то, что наркоз сокращает жизнь на пять лет.
Всё у этого доктора осталось при нём. И знания и навыки, и отношение к работе. Но, вместе с тем, что то в нём так изменилось, что общаясь с ним, всё время приходится самому себе напоминать:
«Это же – Костя, ты знаешь его пятнадцать лет!»
Никуда не деться от ощущения, что это совсем другой человек, присвоивший себе Костину манеру двигаться, говорить, улыбаться, шутить. Но в чём «другой» - совершенно не понятно.
Специалисты по нейропсихологии не находят у него ничего определённого и говорят, что доктор наш – полностью здоров.
И только жена его, Клара, жалуется нам шёпотом, сглатывая слёзы:
- Я его боюсь!
( Collapse )
Прооперировали мы доктора: удалили отломки костей черепа, внедрившиеся в мозг, отмыли и отсосали из его повреждённой головы кашу, состоящую из смеси разбитого мозга и крови.
Оболочки мозга ушивать не стали и дыру в черепе – оставили незакрытой. Пусть, мол, мозги «дышат» и, ежели отекут и увеличатся в объёме, то будет им место, куда выбухать, не повреждаясь о кости.
«Декомпрессионная трепанация» это называется . Самая простая и отвратная операция в нейрохирургии. Но если о случаи этом напишут в газете, то непременно назовут это безобразие «филигранной операцией, исполненной виртуозом нейрохирургом».
Доктор этот волшебно поправился. Вернулся на работу. Под медицинской шапочкой дыры в черепе и пульсирующего мозга, прикрытого только кожей - не видно. Закрывать дыру доктор боится: он верит в то, что наркоз сокращает жизнь на пять лет.
Всё у этого доктора осталось при нём. И знания и навыки, и отношение к работе. Но, вместе с тем, что то в нём так изменилось, что общаясь с ним, всё время приходится самому себе напоминать:
«Это же – Костя, ты знаешь его пятнадцать лет!»
Никуда не деться от ощущения, что это совсем другой человек, присвоивший себе Костину манеру двигаться, говорить, улыбаться, шутить. Но в чём «другой» - совершенно не понятно.
Специалисты по нейропсихологии не находят у него ничего определённого и говорят, что доктор наш – полностью здоров.
И только жена его, Клара, жалуется нам шёпотом, сглатывая слёзы:
- Я его боюсь!
( Collapse )
